Саха академический театр имени П.А. Ойунского на протяжении многих десятилетий был и остается жемчужиной не только Республики Саха (Якутия), но и всего пространства бывшего СССР и других стран. Обладая неповторимым творческим почерком, завидным уровнем труппы, постоянным достойным молодым пополнением, которому из рук в руки передают свое мастерство артисты старших поколений, он вызывал особенный интерес с 1982 года. Тогда в первые июньские дни состоялась премьера спектакля «Желанный голубой берег мой…» по повести Чингиза Айтматова «Пегий пес, бегущий краем моря». Это стало событием для всей страны — выпускники якутской студии Щепкинского театрального училища (среди них был и Андрей Борисов, позже завершивший учебу в ГИТИСе на режиссерском курсе Андрея Александровича Гончарова) играли этот потрясающий спектакль, поставленный Борисовым, несколько десятилетий, всякий раз поражая и завораживая своей энергетикой, тщательностью проработки каждого характера. И происходило это при несменяемом составе, но возраст артистов никем не замечался…
Кто-то может искренне удивиться: почему же в таком случае текст о приезде гостей из далекого Якутска в начале октября в Москву в связи со 100-летием Якутии, ставшей в 1922-м Советской республикой, и с другой юбилейной датой, которую никто не называл — 40-летием поначалу режиссером, затем главным режиссером, а потом и художественным руководителем театра Андреем Борисовым, озаглавлен именно так? Отвечаю: потому что мы увидели то, что носило некогда название театр большой формы. Сегодня так называют почти любой спектакль, поставленный в любом театре на главной, большой сцене, на зал, вмещающий сотни, а порой и тысячи зрителей. А смысл этого понятия был еще недавно несколько иным. Не стану перечислять имена режиссеров, которые этим стилем владели — их было немало, но учитель Борисова, Андрей Гончаров обладал им в полной мере. Для Мастера броская, яркая, масштабная форма театрального зрелища не существовала «по соседству» с глубоким общечеловеческим смыслом, требующим предельно точного раскрытия характера и поступка каждого персонажа, будь он главным или эпизодическим. Природа русского психологического театра, органически включающая в себя национальные черты, помноженная на синтез времени прошедшего и настоящего (если речь идет о классике), взывающая к сомыслию и сочувствию, по мнению А.А. Гончарова, не могла и не должна была выражаться тускло, стерто, неопределенной скороговоркой. Между деликатным шепотом и надрывным криком Гончаров неизменно выбирал крик — отчаянный или радостный, счастливый или скорбный. И каждое мгновение на сцене должно было обернуться событием: это было одно из любимых определений Мастера.
В таком плане каждый спектакль Андрея Борисова доказывает не просто верность Учителю, но твердо усвоенный путь, которому он не изменил ни разу. От «Желанного голубого берега моего…» его режиссерский путь лежал через такие этапные спектакли, как «Кудангса Великий», «Николай Дорогунов — дитя человеческое», «Король Лир», «Кыыс Дэбилийе», руководствуясь формулировкой Андрея Гончарова в «Режиссерских тетрадях» о том, какие качества необходимы для главного режиссера: «Плодотворно единство сильной воли, четкой программы, выраженной художественной индивидуальности нового руководителя с тем живым и ценным, что накоплено коллективом в прошлые годы». Именно так работал Андрей Борисов на протяжении десятилетий над более чем тремя десятками спектаклей в своем театре, в Русском театре Республики Якутия, в Оперном национальном театре.
Он искал и обрел удивительное сочетание европейских и фольклорных традиций в русле психологического театра, не имеющего границ. И в основе разработанного режиссером метода нет эклектизма — мастерски и точно возникает целостность, сплетенная из поэтики мифов и преданий, верований и ритуалов, бытовой достоверности и высокой метафоричности.
Четверть века спустя после премьеры привезенный в Москву спектакль «Король Лир» стал ярчайшим свидетельством непотускневшего, а, возможно, ставшего более актуальным глубочайшего философского смысла в театральном воплощении (художник Геннадий Сотников). Много лет мечтая о создании эпического театра олонхо, увлеченно рассказывая о нем, Андрей Борисов все же не мог словесно определить непосвященным: что же это означает. В одном из давних интервью режиссер говорил: «Олонхосут — это певец нашего эпоса. Так вот, олонхосуты говорят, что они не сочиняют. У них есть выражение: «Этитэр!», что означает: «Нам сверху говорят!» Они считают себя трансляторами. Я — совершенно не олонхосут, но я понял даже на себе, что транслирую. Думаю, это свойство всякого человека, занимающегося творчеством».
Именно в «Короле Лире» для меня раскрылось понятие олонхо, чтобы в дальнейшем все более укрепляться и укрупняться. Какую-то невероятную связь с Вселенной, с космосом ощущаешь на этом спектакле, виденном не впервые. И, вероятно, именно поэтому такой остановкой зрительского дыхания отзывается событие, когда побочный сын Глостера Эдмонд (Александр Борисов) разрывает натянутую по кругу, где происходит действие, священную веревку с разноцветными флажками, салама, оберег от проникновения злых духов, разрушителей. И этот поступок невольно пробуждает в памяти слова из «Гамлета»: «Несчастья начались, готовьтесь к новым…» И они, не замедляя, начинают валиться на все головы. Именно на все, потому что в финале немногие остаются в живых, и уже мертвый Шут (Роман Дорофеев) под чуть приглушенную мощную музыку осыплет укрытых картой страны, с раздела которой между дочерьми все и началось, Лира и Корделию, золотым дождем. Они обрели мир и покой…
Первое же появление на сцене невысокого, хрупкого, с седыми волосами до плеч Ефима Степанова, признанного бриллианта сцены Саха театра, не оставляет сомнений: перед нами король «до кончиков ногтей». Затеяв раздел страны через нелепый «конкурс» дочерей, он, кажется, если не все, то многое понимает заранее, но (как, впрочем, и каждый) охотно выслушивает льстивые признания в безграничной любви. Гонерилья (Ильяна Павлова) и Регана (Нургуйяна Шадрина) — красивые, величественные, готовые к неограниченной власти, в национальных якутских головных уборах, в роскошных костюмах (художник по костюмам Лена Гоголева) исполняют свои монологи, полные лести и очевидной всем фальши в манере национального горлового пения, усиливая тем самым эмоциональное впечатление окружающих. Только не Лира, на устах которого довольная, но пренебрежительная улыбка. Он ждет слов младшей дочери, Корделии (Айталина Лавернова), одетой в соответствии с ритуалом, как и ее сестры, но резко отличной от них манерой держаться, способом существования в королевском дворце. По настоянию Лира Корделия пытается пропеть свой монолог, но голос срывается — она не умеет и не желает лгать.
Пересказывать события всем известной трагедии — бессмысленно, но и говорить о каждом из артистов, об их тончайших, внятных психологических разработках, великолепной пластике, владении голосами очень трудно, потому что придется просто перечислять фамилии участников спектакля по списку, не упустив и бессловесные или с одной-двумя репликами появления придворных, солдат, офицеров. Каждый твердо знает свое место не просто на сценической площадке, а в мире, где царят вражда и неправедность. Но нельзя не выделить дворецкого Гонерильи Освальда. Его играет Иннокентий Луковцев, который еще совсем юношей исполнял в премьерном спектакле роль Шута и был удостоен Государственной премии РФ вместе с режиссером. Из небольшой роли приближенного властной и жестокой Гонерильи он создал поистине необыкновенное чудо: горбун, страстно влюбленный в свою хозяйку, пытается постоянно ловить для поцелуя ее руку, прижимается, коленопреклоненный, к ее ноге, мимика артиста подвижна, изменчива. Телодвижения выражают готовность в любую минуту совершить любую подлость в угоду своей госпоже. Луковцев делает своего персонажа одним из самых запоминающихся в череде главных героев, чего мне лично прежде видеть не доводилось.
А роль Шута принадлежит теперь по праву Роману Дорофееву — яркому характерному артисту, который наделен даром поистине трагикомическим. Достаточно сравнить его мимику, пластику, внутреннее существование в таких событиях, как начальные сцены раздела государства, пребывание в доме Гонерильи и особенно — в кульминации: буре. Она решена Андреем Борисовым не только в звуковом оформлении, но в страшном появлении, казалось бы, обыкновенных автомобильных покрышек, перекатывающихся через всю сцену в разных направлениях и готовых сместить с мест не только людей, но и весь мир.
Мир, перевернувшийся, грозящий гибелью каждому…
Точно создают психологические характеры, набирая силу в проявлении своих эмоций и стремлении к восстановлению если не гармонии, то хотя бы справедливости от события к событию Иннокентий Дакаяров (граф Глостер), Петр Садовников (граф Кент), герцог Альбанский (Василий Борисов), герцог Корнуэльский (Айаал Аммосов).
Судя по зрительской реакции, спустя более двух десятилетий «Король Лир» ни в чем не утратил своей взрывной, завораживающей силы — и это самое главное. Нескончаемые аплодисменты и крики «браво!» прервал обряд передачи роли: Ефим Степанов передал своего короля Лира Руслану Тараховскому,талантливому артисту и главному режиссеру Саха театра. Они вышли на сцену, держа с двух сторон половины оберега, разорванного в спектакле Эдмондом, а Андрей Борисов связал их прочным мистическим узлом… Волнующий, сильный эпизод конца гастрольной поездки театра.
Но начинался визит Саха театра в Москву новой постановкой Андрея Борисова, немало удивившей многих по названию. Роман Тихона Сёмушкина, написанный в 1948 году, был почти сразу экранизирован, пользовался невероятной популярностью, а в 60-70-е стал входить в программу внеклассного чтения в школах. Особенно увлеченно читали его те, кто интересовался географией, бытом народов далеких, уже российских (советских) окраин. Чингиз Айтматов признавался, что вряд ли написал бы своего «Пегого пса, бегущего краем моря», если бы не прочитал этот роман. Не от первого ли спектакля Андрея Борисова протянулась нить к роману «Алитет уходит в горы»?
Мир обитателей далекой Чукотки с его мифологическими представлениями, бытовой убогостью, нищенским существованием воспринимается сегодня не столько экзотически, сколько завораживающе эмоционально. Простая и очень выразительная сценография вызывает аплодисменты зала, едва раздвигается занавес, и одинокая фигура человека, медленно двигающаяся на поворотном круге, настраивает торжественно-мистически, словно мы попадаем в неведомый мир, имя которому — космос.
Первое действие посвящено почти полностью хищнической сущности американца Чарли Томсона (Геннадий Турнатаев), поселившегося здесь, чтобы за жалкие подачки получить ценные лисьи шкуры, бивни, оленей и другие щедрые дары этой земли. И он получает все за своего рода «огненную воду», зажигалки и прочие не слишком нужные чукчам предметы. Но народ не настолько лишен смекалки и понимания элементарных понятий, как представляется Томсону. Из общей среды (в которой каждый охотник обладает пусть наивными, но психологически обоснованными чертами характеров) выделяются богач Алитет (блистательная работа Василия Борисова!), его отец шаман Корауге (Петр Баснаев), жена Алитета Наргинаут, которая едва не сходит с ума от того, что ее дети были принесены в жертву (Ильяна Павлова), охотник Ваамчо (Илья Портнягин). И особенно — Тыргена, вторая жена Алитета, выданная за него обнищавшими родителями насильно (прекрасная работа Алисы Ларионовой!).
Быт, обычаи, беспросветность существования, их прочная связь с природой родного края воспроизведены тщательно, без избыточного погружения в детали. И особенности их психологии отчетливо акцентированы режиссером и артистами со всеми возможными подробностями и органичностью экзотики и реальности. Так становится понятно, почему этот забытый роман воспринимался как произведения не столь доступных в ту пору Джека Лондона, Фенимора Купера и других писателей, изображавших жизнь экзотических народов в экзотических условиях. Автор «Алитета…», вероятнее всего, сознательно уходил от воспевания советской действительности послевоенных лет и менее всего задумывался над тем, что многое в его романе станет нам сегодня не только понятнее, но в каком-то смысле ближе.
Богатый Алитет, жестокий и своенравный, привыкший к подчинению всех вокруг, теряет все почти в одночасье, когда американцы покидают Чукотку перед появлением советских представителей. Они несут в далекие земли просвещение, свет, новые бытовые привычки, понятия гражданственности, общественного служения и прочее. Их торжественное прибытие на судне воспринимается пафосно, тем более что среди них бывший нищий охотник, потерявший любимую и любящую невесту Тыгрену, краснофлотец и уже вполне советский человек Айе (сильная работа Айсена Лугинова), мечтающий перевести чужую жену с ребенком «в свою веру», светлую веру в победу новых, истинных духовных ценностей.
Второе действие посвящено прибытию русских, уполномоченного губревкома Романа Лося (Александр Борисов), его жены Натальи Семеновны (Лена Сергеева-Румянцева) и матросов-революционеров. Эти события решены Андреем Борисовым не только с пафосом, но и со значительной долей сатиры (чего стоит реплика одного из охотников при взгляде на фотографию Ленина: «Он такой же лысый, как наш Алитет!» или раздаривание павлопосадских платков женщинам). Это не просто уместно в наше время — подобная метафора, столкновение двух групп людей, американцев и русских, заставляется задуматься, в частности и о том, что каждая из них совершала насилие над космосом существования самобытного народа: одни безжалостно обирали, другие несли с собой цивилизацию, уничтожая тем самым устойчивый духовный мир и культуру, язык народа. Эта тема, пусть и иначе, отражается в нашем времени, и такой чуткий художник, «транслятор», как Андрей Борисов не мог этого не почувствовать…
В финале в горы уходит не только бывший богач Алитет, жестоко обманутый Томсоном, но и Тыгрена с младенцем возвращается в тот старый мир, где живут ее родители, близкие и понятные соседи-охотники. Молодая женщина не может принять забвения, уготованного ее народу и хочет вырастить сына в тех прежних ценностях, простых и незатейливых, которые завещаны предками.
Приезд Саха театра стал в наше неспокойное время не просто даром судьбы, а мощной эмоциональной встряской для всех, кому дороги культура, духовное существование, преданность подлинным идеалам. Поэтому столь ценен подарок — настоящее необыкновенное чудо искусства.
Фото предоставлены театром